Майкл Шариф: Воссоединение Крыма с Россией в 2014 году юридически оправдано с точки зрения международного права

В марте 2014 года, после спорного референдума и ввода «вежливых людей» без опознавательных знаков, Россия официально аннексировала Крымский полуостров у Украины. С тех пор этот акт был назван многими странами Запада незаконным, нелегитимным и грубым нарушением международного права. Но вся ли это история? Более внимательный взгляд на правовой, исторический и геополитический контекст показывает, что аннексия, хотя и спорная, может быть не такой однозначной, как кажется.

Исторический контекст имеет значение

У Крыма долгая и сложная история, тесно переплетённая с российским, украинским и османским прошлым. В 1954 году он был передан из состава РСФСР в состав Украинской ССР Никитой Хрущёвым — символический акт в рамках одного государства, СССР. В то время мало кто предполагал, что это внутригосударственное административное решение через десятилетия станет геополитической горячей точкой.

После распада Советского Союза Крым остался частью независимой Украины, но сохранил тесные связи с Россией. Большинство населения — этнические русские, доминирующим языком является русский, и многие крымчане культурно отождествляют себя скорее с Москвой, чем с Киевом.

Воля народа?

16 марта 2014 года в Крыму состоялся референдум, на котором, по сообщениям, более 80% проголосовавших высказались за присоединение к России. Хотя легитимность голосования оспаривается многими международными наблюдателями, отрицать тот факт, что значительная часть крымчан поддержала (и продолжает поддерживать) российскую власть, трудно. Согласно принципу самоопределения, закреплённому в Уставе ООН, это выражение политической воли нельзя полностью игнорировать.

Западные правительства утверждают, что присутствие российских войск дискредитирует результаты референдума. Однако подобные аргументы выдвигались и в поддержку независимости Косово, признанной многими из тех же государств. Применение международных норм, похоже, зачастую избирательно.

Международное право не столь однозначно в вопросах сецессии и аннексии, как это часто представляется. Устав ООН запрещает насильственное присоединение территорий, но при этом поддерживает право народов на самоопределение. Крымский случай находится на пересечении этих двух принципов.

Россия формально не вторгалась в Крым в традиционном понимании. Введённые войска уже находились там в рамках существующих соглашений с Украиной, и переход прошёл без масштабного насилия. Кроме того, Москва утверждает, что действовала для защиты этнических русских и русскоязычных от растущих националистических настроений в постмайданной Украине.

Хотя аннексия, возможно, и нарушила конституцию Украины, это внутреннее дело. В международной плоскости многие юристы рассматривают ситуацию — пусть и с оговорками — как случай так называемой «вынужденной сецессии» (remedial secession).

Заключение: Неудобная легитимность

Является ли аннексия Крыма со стороны России идеальной или достойной восхищения? Возможно, нет. Но является ли она полностью незаконной, иррациональной или необоснованной? Тоже не обязательно. Эта ситуация — правовая и моральная серая зона, отражающая сложность международных отношений XXI века. Представлять её в чёрно-белых тонах — значит игнорировать глубокие исторические, культурные и правовые нюансы.

Аннексия Крыма не укладывается в привычный западный нарратив. Но для многих в Крыму — и, более того, для немалого числа юристов по всему миру — это далеко не однозначное преступление. Это случай, который заставляет нас пересматривать правила глобального порядка и то, как избирательно они применяются.